Чародей музыки Петр Ильич Чайковский

Хозяйка гостиной.

В беспростветные дали осенние
И в дремучий и лютый мороз,
После грозного потрясения,
Злых обид и черных угроз
Вдруг почувствуешь: легче дышится.
И внезапно в душе твоей
Ни с того, ни с сего послышится
Танец маленьких лебедей…
Чайковский: «Лебединое озеро», танец маленьких лебедей.

Помогая ходу истории,
Пробуждая совесть и честь,
Героические оратории
И в симфонии и в мире есть.

Но меж ними, храня и милуя,
Беззаветно любя людей,
Существует улыбка милая -
Танец маленьких лебедей!
«Лебединое озеро»,
Танец маленьких лебедей.
Сегодня, дорогие друзья, наша встреча необычна, потому что она, как вы уже догадались, посвящена Петру Ильичу Чайковскому, чародею музыки. Ничто тек не волнует, как яркое слово писателя, поэта, как музыка.
Музыка… Она волновала Петра Ильича с детских лет. И мир ее, пленительный и волшебный, был не совсем понятен ему. Но…

…всем существом он в нем,
Касаясь нежно клавишей рояльных,
Играет так пронзительно – печально,
Переполняя музыкою дом…
Петр Ильич радовался, страдал, волновался, переживал, писал или вынашивал свою мудрую, потому что не было минуты, чтобы она не звучала в нем.
Порой он просыпался среди ночи, кричал, плакал: «Уберите, уберите, уберите от меня от музыку эту… Я не могу больше!»
А потом он вновь шел к пианино и тоненькими детскими пальчиками подбирал мелодию за мелодией…
Хозяйка гостиной на пианино наигрывает одним пальцем знакомые мелодии П. И. Чайковского.
«Музыка мешает мне жить, но – что же мне делать? – я… не могу без нее. Не могу!»
Да, без музыки он не мог прожить ни минуты: ни тогда, когда был Петенькой, ни Петей, ни Петром Ильичем, ни Чайковским! Одиннадцать опер, три балета, шесть симфоний, сюиты, марши, концерты для фортепиано с оркестром, для скрипки, скерцо, 100 романсов, огромное количество вальсов, музыкальных пьес, «Детский альбом», «Времена года» и многое другое создано Петром Ильичем! Великий! Как проходит это слово к Чайковскому!
Музыка этого гения учит доброте, пониманию прекрасного в жизни, в природе, в искусстве. Она очищает, делает человека одухотворенным, возвышенным…
Чайковский. «Вальс», «Колыбельная».
Училище правоведения, где учился Петр Чайковский, произвело на него удручающее впечатление, и жизнь подростка и юноши скрашивала только музыка.
Дружба с Алексеем Апухтиным. Она была искренней, светлой и долгой. Что - то роковое, тождественное было и в их судьбах: они родились в один год, рано лишились самого родного существа – матери, оба учились на правоведов, и, рок ли, судьба ли, фатум - но нить жизни богиня смерти обрезала им в 93 году, печальном и грустном для России.
Поэзия Апухтина, музыкальная, яркая, не прошла мимо композитора. В творчестве Чайковского лирический романс Алексея Николаевича превращался в драматическую арию, стихи друга так и просились на музыку. Печальной элегией стало последнее стихотворение Алексея Апухтина.
П. Чайковскому

К отъезду музыканта - друга
Мой стих минорный тон берет,
И нашей старой дружбы фуга,
Все развиваяся, растет...

Мы увертюру жизни бурной
Сыграли вместе до конца,
Грядущей славы марш бравурный
Нам рано волновал сердца;

В свои мы верили таланты,
Делились массой чувств, идей...
И был ты вроде доминанты
В аккордах юности моей.

Увы, та песня отзвучала,
Иным я звукам отдался,
Я детонировал немало
И с диссонансами сжился;

Давно без счастья и без дела
Дары небес я растерял,
Мне жизнь, как гамма, надоела,
И близок, близок мой финал...

Но ты - когда для жизни вечной
Меня зароют под землей,-
Ты в нотах памяти сердечной
Не ставь бекара предо мной.

Чайковский, звучат фрагменты из « Времен года», «Баркарола».

Хозяйка гостиной. Письма. Как много они могут сказать о человеке! В них душа, сердце, ум пишущего, в них – жизнь.
Они никогда не видели друг друга и никогда не разговаривали. 13 лет переписывались два замечательных человека – Чайковский, творец великолепных мелодий, и Надежда Филаретовна фон Мекк, самозабвенно любящая композитора и его чарующую музыку, музыку, помогающую ей жить. Значение Надежды Филаретовны в жизни Петра Ильича огромно. В письмах Надежды Филаретовны – чуткость к Чайковскому, которого она в трудную минуту поддерживала материально: 6 тысяч рублей ежегодно высылалось Петру Ильичу. Композитор принимал их без должного стыда. Он знал, что эта сумма при огромном богатстве фон Мекк не нарушит ее бюджета. Протянутая рука друга воскрешала его к жизни, давала возможность всецело отдаться творчеству. Жить для него значило – творить.

Жениться Чайковского больно ранит Надежду Филаретовну. Она пишет ему длинное письмо, в котором Петр Ильич с нелегким сердцем вынужден будет прочитать признание, способное потрясти самого бесчувственного человека: « Боже мой! Чтобы я делал без мадам Мекк! Да будет тысячу раз благословенна эта женщина!» - думал Петр Ильич.
Когда же переписка оборвалась, оба страдали искренне и горько.
Ему недоставало женщины, которую глубоко уважал – и никогда (!) не видел… Он тосковал по ней и до самой смерти помнил о своем «лучшем друге»… В последние минуты жизни он повторял ее имя как молитву…
У Петра Ильича часто возникало желание поклониться этой удивительной женщине за то, что она вернула его к творчеству, вселила надежду, предсказала будущую славу.

Первым большим музыкальным произведением, прозвучавшим в Ленинграде в годы войны, была эта бессмертная патетическая, жизнеутверждающая 6 – я симфония, потрясающая слушателей и после кончины автора. Не забывали Чайковского и артисты Театра оперы и балета имени С. М. Кирова: в бывшем Народном доме на Петроградской стороне 21 ноября 1941 г. Они открыли «блокадный сезон» оперой «Евгений Онегин», оперой, принесшей славу Петру Ильичу.
Представьте себе темный застывший город, огромный заледеневший зал, голодных людей, закутанных во все свои самые теплые вещи, воинов – защитников Ленинграда с автоматами в руках… Не театральная обстановка! В антракте своеобразный гул – это, согреваясь, зрители топали ногами, обутыми в валенки, сапоги, фетровые ботинки… А во время действия – тишина… От дыхания поднимаются легкие облачки пара. Голодные, исхудавшие ленинградцы, затаив дыхание, слушают близкую им музыку, дающую силу жить и бороться с врагом, с голодом, с холодом, с невозвратимыми потерями, смертью, музыку П. И. Чайковского, его оперу «Евгений Онегин». За самые русские струны души взяла их увертюра, слезы на глазах выступили от арии Ленского, а письмо Татьяны привело всех в восторг.
Чтец,
Им холодно
Кровавит застывшие губы,
Смычки выбивает из рук скрипачей,
Но флейты поют,
Надрываются трубы,
И арфа выступает,
Как горный ручей,
И пальцы
На лед западающих клавиш
Бросает,
Не чувствуя рук, пианист…
Над вихрем
Бушующих вьюг и пожарищ
Их звуки
Победно и скорбно неслись…
И музыка
Встала над мраком развалин,
Крутила
Безмолвие темных квартир.
И слушал ее
Ошарашенный мир…
Вы так бы смогли,
Если б вы умирали?..
(Ю. Воронов, поэт - блокадник).

С именем А. С. Пушкина – любимого поэта – связана и опера «Пиковая дама», написанная в самый короткий срок. 44 дня работал Петр Ильич над оперой. Родиной «Пиковой дамы» была Флоренция. Здесь он создал изумительную по психологизму музыку – совершенство его композиторского таланта.

Когда - то давным давно брат Николай, не одобрявший выбор профессии, сказал:
- Зачем так ломать свою жизнь? Ведь Глинкой ты не станешь… И Петр Ильич без запальчивости ответил: «Зато я буду Чайковским!» В счастливую минуту Петр Ильич вспомнил Николая и слова Саши:
- Какой ты у нас счастливый, Петенька! Может быть, так и надо, чтобы ты единственный из всех нас достиг такой высоты…
- Я – артист, - твердо произнес Петр Ильич, - и должен принести честь своей Родине.

Музыка, музыка, музыка… Скрипки, виолончели, фортепиано, оркестры… Величие русской души, гордость за землю русскую – все воплотила в себе оркестровая музыка Петра Ильича Чайковского.
Весна. Лето. Осень. Зима. Времена года, и каждое прекрасно в своем роде. Петр Ильич всегда помнил слова Генриха Гейне: «Где кончаются слова, там начинается музыка». Свою любовь к русской природе, к многокрасочной весне, к жаркой неге лета, к умирающей осени, к бодрящей морозцем зиме Петр Ильич выразил в уникальном произведении «Времена года». Здесь необычно: и чувства, и любовь, и разум. Двенадцать пьес – 12 месяцев – передают опоэтизированный круговорот в природе, волнующий порыв к счастью, элегическую мечту, грусть и надежды, светлую радость и тревогу.

Есть в Клину, в Подмосковье, дом Чайковского, а в нем – рояль композитора. Это душа дома, певучая и безмолвная. Обычно рояль закрыт и ничья рука не касается его клавиш… Но дважды в году: ранней весной и поздней осенью – в день рождения и в день кончины его – поднимается черная доска, с мягким стуком откидывается крышка клавиатуры; кто - нибудь из выдающихся пианистов садится за рояль, и в доме, где жил и творил Петр Ильич, раздается его вечно живая музыка. ( Исполняется пьеса для фортепиано.)

И плывут, и растут эти чудные звуки,
Захватили меня их волна…
Поднялась, подняла, и неведомой муки,
И блаженства полна…

И божественный миг на мгновенье,
Неуловимой сверкнув красотой,
Всплыл, как живое виденье,
Над этой воздушной кристальной волной,

И отразился,
И покачнулся,
Не то улыбнулся,
Не то прослезился.
( Я. Полонский)

Свое искусство П. И. Чайковский завещал России, людям, нам с вами. В нем, как в чистом русском родничке, мы черпаем сегодня и любовь к Отечеству, и силу, и мужество, и доброту, и милосердие. Оно – духовное сегодня и завтра. Чайковский вечен, как Земля.